чились всеобщее замешательство и паника. Саул быстро нашел этому хорошее применение, предприняв общее фронтальное наступление на Михмас. Похоже, сопротивление противника было сломлено почти сразу. Отрезанные от прямого пути к отступлению, финикийцы сначала побежали на север в направлении Вефиля и только потом повернули к западу. На всем их пути израильские земледельцы выбирались из своих укрытий, где они прятались от врагов, и сеяли дополнительную панику среди отступающих. Финикийцы потеряли больше людей во время этого отступления, чем в предшествовавшем сражении, не помогли железные мечи.

Со времен Иисуса Навина еврейские полководцы обращали особое внимание на полное использование результатов победы. Они понимали, что дополнительное усилие их измученного войска предотвратит другие сражения и новое кровопролитие. Точно так же и Саул под страхом смерти приказал своим воинам не прекращать преследование из-за необходимости принять пищу или отдохнуть. Не зная об этом приказе, Ионатан во время преследования съел немного меда из дупла в лесу. Только угроза всеобщего восстания заставила Саула изменить свое мнение и в конце концов не казнить своего сына, хотя тот и не знал о приказе.

Вероятно, не только торжественный обет, данный Господу, заставил Саула вести себя столь строго, но и недовольство тем фактом, что Ионатан предпринял свое нападение на сторожевой пост финикийцев в Михмасе, не посоветовавшись с ним и не получив разрешения. Таким образом, Саул столкнулся с вечной дилеммой: как реагировать на нарушения дисциплины и неподчинение приказам, даже если результатом этого была победа. В римском военном праве ответ был однозначен: смерть, даже если в результате неподчинения была одержана победа. Саул колебался.

Подобно Ионатану при Михмасе, начинающий свою карьеру будущий царь Давид, вооруженный только пращой и камнями, стал причиной всеобщего ужаса среди тех же финикийцев, победив в единоборстве их богатыря. И снова, как и при Михмасе, Саул использовал критический момент для общего наступления и разгрома врага. Финикийцы были снова разбиты, но не были окончательно побеждены. Поэтому мне трудно согласиться с мнением Пола Джонсона, который в своей «Истории евреев» утверждает, что Саулу «не хватало искусства» командовать крупными силами". В последующие годы, когда вспыхнувшая с новой силой племенная вражда, разногласия между Саулом и священником, судьей и пророком в одном лице Самуилом, а также ссора между Саулом и Давидом сильно ослабили недавно объединенное государство, финикийцы собрали силы и замыслили реванш.

Здесь нужно добавить еще одну медицинскую изюминку. Царь Саул был болен. Намеки типа «А от Саула отступил Дух Господень, и возмущал его злой дух от Господа» или «отраднее и лучше становилось Саулу, и дух злой отступал от него» современные врачи трактуют как типичный маниакально-депрессивный психоз с обязательным самоубийством в депрессивной фазе. Неоднозначный образ Саула неоднократно привлекал к себе писателей и поэтов более поздней поры.

«Зачем скрывать

Весь ужас положенья? Если б не был
Я любящим отцом, каким являюсь,
К несчастью... ах, -нужны ли были мне
Победа, царство?.. В гущу вражьих копий
Давно бы ринулся без промедления,
Давно б уже без жалости пресек
Ужасное мое существованье.

Ведь сколько лет уже не тешил смех
Мои уста? Возлюбленные чада,
Ко мне ласкаясь, вызывают часто
Лишь гнев во мне... Нетерпеливый, мрачный.
Жестокий, злобный - вот я стал каков,
Всегда себе не мил, не мил другим, При мире жажду войн, при войнах - мира,
Из каждой чаши пью я тайный яд,
Ищу я в друге недруга; порою

Ворс нежный ассирийского ковра
Колюч, как терн, тревожен краткий сон,

Ужасны сновиденья...»

Так говорит Саул в пьесе итальянского поэта Витторио Альфьери «Саул» (1784). Больной сам дает описание своего психоза. И ведь действительно, «Саул взял меч свой и пал на него» в конце неудачной битвы с финикийцами, к которой мы сейчас и приступаем.

Час финикийцев настал через некоторое время после смерти Самуила. Они собрали свое войско в Афеке, совсем недалеко от современной Петах-Тиквы, но в планах у них было испробовать новый путь. Давид в то время служил у финикийцев наемником, изучал военное дело. После многочисленных неудачных попыток проникнуть в центральные горы с запада бравые победители Самсона задумали большой обходной маневр. Они полагали двигаться к северу вдоль прибрежной равнины Шарон, а затем через один из перевалов хребта Карамель в Изреельскую долину, чтобы таким образом проникнуть в центральные горы у Ен-Ганнима (современный Дженин) и двигаться дальше к югу вдоль плато. Вот так, от Петах-Тиквы до Дженина. Совершая маневры в Изреельской долине, финикийцы могли надеяться на помощь из ханаанского вышеупомянутого Гезера. Особые отношения финикийцев с ханаанскими городами должны были существовать, поскольку ранее в этих городах стояли их гарнизоны, находившиеся на службе у фараона, а поселенцы-финикийцы к тому времени прочно обосновались в долине (вышеупомянутый Мегиддо).

У Саула было преимущество с точки зрения обороны. Соответственно, он выжидал, чтобы узнать, в каком направлении будут двигаться его враги. Убедившись в их намерениях, он двинул войска по параллельному маршруту вдоль плато и занял заградительные позиции, которые охватывали с флангов подступы к Ен-Ганниму у подножия хребта Гильбоа (Гелвуй в русской Библии).

Предыдущая страница

Следующая страница